Источник «Старые Ключи». Плачущая земля
«Вода — это источник жизни, и она должна быть чистой и прозрачной, как наши мысли». — Леонардо да Винчи
Очерк
Если вы бывали когда-либо в Бурятии, то наверняка слышали что-то да о нем, что-то о его водах и чудесах минеральных. Аршан. В переводе с бурятского означает «целебный, святой источник». Но сегодня мы поговорим о кое-ком конкретном, несколько малоизвестном. Совершенно несправедливо малоизвестном. В Бичурском районе на юге республике, находится удивительный источник «Старые Ключи», что расположен совсем неподалеку от одноименного села, чуть южнее его. Казалось бы, что в нем такого? Нет ничего броского, склон, труба, из которой бодро течет и плещется живительная водица. Многие закатят глаза и подумают, что проще купить классическую минералку в супермаркете, и нет никакой разницы в составе. Но на деле всё гораздо сложнее и интереснее.
Знали ли вы, что этот источник образован благодаря сотням мельчайших выходов подземных вод. Они пробились, они смогли выбраться наружу, игриво брызгаясь и сливаясь в единой бодрый и бурлящий поток, образуя замысловатую родниковую воронку. Вода здесь живет. Даже зимой, в самые лютые морозы, вода словно дышит, дымит и буйствует, приветливо сверкая на солнце. Местный Аршан не молчит, он парит и танцует, словно горячее сердце. Хотя, справедливости ради, температура воды — всего плюс три-четыре градуса.
Но самое удивительное здесь кроется во вкусе. Получилась уникальная и интересная смесь — хлоридно-гидрокарбонатная магниево-кальциевая, радоновая. Да, возможно, звучит непонятно и по-умному, но смесь эта вышла по-настоящему целительной и полезной для желудка. Вкус воды ни с чем не спутать, она сладковатая, необычная, шипящая и обжигающе холодная. Она бодрит, освежает, холодит губы и заставляет сердце биться чаще, помогая человеку проснуться и просто жить. Будто сама природа говорит, улыбаясь: «Сначала испытание, а потом — сладкая награда!». Самое то для утоления внезапной жажды посреди ночи…
Старожилы говорят, что источник словно чувствует человека. Он помогает тем, кто приходит с открытым сердцем, а не с потребительским желанием просто глотнуть водички. Вода с любовью встречает всех, кто пришел к ней с такой же любовью. Вот и сейчас вокруг источника множество людей от мала до велика. Сюда приходят неспеша, с уважением. Здесь нет места спорам и ссорам, жители мирно набирают воду, болтают, иногда добродушно смеются и помогают друг другу. А кто-то, наоборот, сидит в тишине и просто наблюдает за потоками воды, думая о чем-то своем. А еще кто-то… женится.
Да, молодоженов видеть здесь крайне трогательно и мило, они пьют воду вместе, умывают лица, просто проходятся рядышком с источником. Это не столько обряд, сколько дань уважения вечной любви источника к людям. И, конечно, это тихое согласие с мыслью, что любовь, как и вода, нуждается в чистоте, глубине и, временами, в искорках и бурном потоке.
Источник не стал классическим туристическим местом, где толпятся сотни людей, но и не должен. Он остается священной точкой притяжения, соприкосновения для тех, кто ищет, кто нуждается, что верит и любит. Это место встречи. С землей родной, что исцеляет, с памятью, что сохраняется веками и с огромной надеждой.
Легенда
Саран хворала столько, сколько себя помнит. Всё детство пища недругом была для неё, она боялась боли, что неумолимо встречала каждый раз, стоило ей вкусить хоть что-либо. Несчастную словно пронзали изнутри злые силы, и матушка часто причитала, что в детстве кто-то шепнул дочери злое слово, или даже во младенчестве кто-то подмешал горечь в питьё — а может, просто судьба торопилась за Саран, подножки ей ставила и жизнь омрачала.
Но одной лишь радостью ей был Айдар, милый Айдар, что с первых шагов во младенчестве всегда был рядом с нею. Они родились в один месяц, и семьи их дружили часто, соседствовали. Так и росли девица с юношей, играли вместе часто и шумели, а особенно любили место к югу от села, небольшую лощину меж двумя невысокими холмами, где редко ходил народ за ненадобностью. Прятались от мира сурового, пели песни вдвоём, делили тишину и покой, веселье и радость, страхи и сомнения.
Видел Айдар, с детства видел, как его подруга, его любимая, была бледна всегда, да не резва часто. Порой хворает да плачет, пока никто не видит, втайне утирая слёзы тонкими запястьями. Старается девица сильно для матушки с батюшкой, младшеньких воспитывать помогает, и никогда не подводит никого. Только здоровье подводит её саму, омрачая порой даже самые прекрасные дни. Травы по совету родительскому пила столько, сколько великое поле не вырастит, да толку в них было мало. Боль брала своё, и уходили дни тщетные.
В один из дней таких, особенно неприветливых и пасмурных, не явилась Саран на встречу с любимым вовремя. Айдар сильно переживал, ходил по лощине их тайной, забирался на холм, обратно спускался. Всё нет и нет её. Уже хотел было мчаться в дом родительский, но завидел вдалеке её образ. Бредёт она, едва ноги волочет. Плохо ей, о, Саран…
Айдар помчаться к ней хотел было, но она остановила его, взмахнув ладошкой. Постой, мол. Словно говорила ему, что справится, ведь всегда справлялась, хоть и было тяжело. И спустилась к нему в их тайное, сакральное место, и рухнула в его объятия, прижимаясь к милому Айдару.
Чувствовал он, что беда грядёт, что совсем бледна любимая стала, бела, как свет луны в безоблачную ночь. Раньше она не падала никогда навзничь в его руки, могла удержаться на ногах, но сейчас боль ударила сильнее. Саран съёжилась, крепче прижимаясь к любимому, желая спрятаться в его руках от всех невзгод, от своего тела хворающего, что так рано хочет лишить её саму счастья. Счастья просто чувствовать тепло рук Айдара, слышать его дыхание и голос, что с малых лет баюкал и нежил её.
Лежит она, едва дышит, чтобы не чувствовать боль колючую. Мысли путаются, пелена пред глазами плывёт. И чувствует вдруг, как слёзы капают на неё. Её Айдар, милый Айдар, слёзы льёт, словно они снова во младенчестве, и он плачет над её болью, мальчишка маленький. Сердце у него всегда было доброе, чуткое, но слабость показывать часто стыдился, отворачиваясь быстро и снова храбрясь. Но сейчас надломилось в нём что-то. И больше не мог не плакать, не мог не пролить слёзы от такой горечи несправедливой. Обнял он её крепче, желая согреть, забрать её боль себе. И Саран не сдержалась, всхлипнула в его руках.
Так и плакали они вдвоём, оплакивали любовь друг к другу, что не успела пустить корни, не успела дать плоды или просто зацвести. Айдар чувствовал её хрупкую ладонь, её тонкие пальцы, что гладили его по щеке и пытались утешить. Их слёзы, горькие, солёные, бессильные, капали на сухую почву под ногами, смешиваясь воедино, проникая в глубины земли родной. Айдар всхлипнул горько, затевая тихую песню, которую Саран так любила, когда они были совсем малышами. Теперь голос его срывался подло, но он продолжал петь, проливая слёзы вместе с любимой, убаюкивая её. Казалось, нет уже спасения, нет выхода.
Но тут земля загрохотала. Поговаривают даже, что слышали сельчане рядом, словно сердце забилось у земли в такт боли возлюбленных. Вода хлынула прямо под ногами возлюбленных, из десятков и сотен мест одновременно, закручиваясь в причудливый водоворот. Пошли слёзы земли целительные, ледяные и бодрящие, бурлящие жизнью, с которой уже прощались милые Айдар с Саран. Юная девица совсем не чувствовала острый холод под ногами, согреваемая теплом рук любимого, а только зачарованно глядела на потоки, с каждым мигом растущие.
И зачерпнула ладошкой кристальной водицы чистой, бурлящей и искрящейся у неё даже меж пальцев бледных, и потянула не к своим губам сухим, а к нему. — Ты так много плакал. Испей, прошу тебя… Пролил ты так много слёз…
Айдар, едва ли не ослеплённый горем, сделал глоток, готовясь разразиться новыми слезами, чувствуя давящий комок в горле. Но в то же мгновение исчез ком, словно водица ледяная унесла его боль удушающую. Необычная была водица, сладкая, как мёд. Шипучая, словно игривая, вовсе не горестная. Саран пыталась улыбнуться любимому, видя просветление в глазах его, и Айдар, совсем не ожидая от себя того, в мгновение ока перестал плакать. Слёзы ушли, и от одного глотка водицы чудесной переменилось что-то в нем. Сердце снова забилось бодро, еще мгновение назад скованное болью за свою Саран.
Айдар, опомнившись, потянулся ладонью своей за водой живительной, зачерпывая добрую часть для любимой. Помог он ей испить сладкой искристой водицы, обнял её так крепко, как никогда не обнимал, и чувствовал вдруг, как вода обнимает их двоих, капли искрятся повсюду, омывают их двоих.
Бурлит вода, словно силу набирает. Бодрит своим холодом и издавляет от пьянящего горя, но не с желанием снести с дороги, а омыть, очистить от всего, что так мучило двух влюблённых. Их любовь, чистая и искренняя, землёй оплаканная, породила живительный источник, что души и сердца исцелял в знак любви и сострадания к народу нашему.
Щёки Саран в миг порозовели, а Айдар оглядывал её с изумлением и нежностью, да так пристально, что они снова пустили слёзы, только слёзы теперь радости и любви огромной, нежной и ныне омытой благотворной водой. Саран не сжималась от боли больше, потянулась к любимому, обнимая и благодаря шёпотом тихим водицу святую. Глаза девицы блестели не от страданий и слёз, а от восторга внезапного, от любви всеобъемлющей.
