Японский послевоенный ренессанс и минимализм
Концепция
Исследование сфокусируется на фотокнигах-манифестах, которые как отразили, так и сформировали визуальный язык послевоенного «японского ренессанса». Сюда войдут основополагающие работы Сёмэя Томацу, чьи шершавые, почти тактильные снимки послевоенного хаоса и американского влияния заложили фундамент новой эстетики честности и боли, «Сентиментальное путешествие» Нобуёси Араки, превратившее интимный дневник в универсальный символ любви и смерти, серия «Света и тени», «Случайный путник» Дайдо Мориямы. Основным станет вопрос, каким образом эстетика «are, bure, boke» в японской послевоенной фотокниге эволюционировала от документальной фиксации коллективной травмы у Томацу до инструмента экзистенциального поиска и деконструкции самой реальности у Араки и Мориямы, и какую роль эта намеренно «неидеальная» визуальная стратегия сыграла в формировании контркультурной идентичности, противостоящей официальным идеализированным образам?
«Роза», 1984
Выбора темы обоснован уникальной ролью фотокниги как ключевого медиума в формировании визуального языка послевоенной Японии. Период 1960–1970-х годов представляет особый интерес как момент кризиса и трансформации национальной идентичности, где фотокнига стала пространством художественного сопротивления и поиска новых форм репрезентации. Гипотезой этого исследования станет размышление о том, что эстетика «are, bure, boke» функционировала не как случайный формальный прием, а как комплексная художественная и философская стратегия сопротивления. У Сёмэй Томацу она была языком травмы, способом передать, а для последующего поколения она стала одновременно актом политического протеста против любого идеологизированного изображения реальности, будь то милитаристская пропаганда или мифология «экономического чуда», и инструментом глубокого экзистенциального поиска аутентичного опыта среди руин старых смыслов. В своей совокупности каждая из рассмотренных фотокниг создает новый, радикальный визуальный язык, который смог выразить не столько саму реальность, сколько ее болезненное, субъективное и неуловимое переживание, утвердив фотокнигу в статусе одного из самых значительных художественных достижений Японии XX века.
Зарождение нового языка, Сёмэй Томацу
Послевоенная Япония лежала в руинах, и нужен был новый визуальный язык, чтобы описать её шрамы. Таким языком стал для Сёмэй Томацу принцип «are» — шероховатость, грубость, тактильная фактурность. Его камера не стремилась к гладкому, она впивалась в реальность. Он находил метафоры коллективной травмы в отдельных предметах.
Без названия (Наха, Окинава), из серии Карандаш солнца, 1973
Остров Хатерума, 1971
Остров Мияко, 1972
Роспись керамики, Сето, 1954
Остров Ириомотэ, 1940
Без названия, 1967
Метро, Токио, 1969
Япония
Токио, 1969
Ироническое рождение, Нагоя, 1950
Анализируя серию, становится очевидно, что «are» у Томацу — это не стиль, а способ мышления. Шероховатость становится языком для описания распада старой идентичности и уродливого, насильственного рождения новой. Его фотокниги, такие как это сгустки визуальной памяти, где каждый снимок несет на себе отпечаток.
«Сентиментальное путешествие» Нобуёси Араки
Фотокнига «Сентиментальное путешествие» превращается в универсальную поэму о любви, смерти и скоротечности бытия. Ключом к её пониманию становится эстетика «bure» — смазанность, дрожание, случайный жест. Араки не выстраивает кадры, а ловит жизнь в её движении. Кадры часто сняты с рук, наспех, с видимой небрежностью.
«Сентиментальное путешествие» 1971– 2017
«Сентиментальное путешествие» 1971– 2017
«Сентиментальное путешествие» 1971– 2017
Эта серия утверждает «bure» — не как техническую ошибку, а философскую позицию. Это попытка ухватить ускользающую реальность, передать саму ткань жизни с её мимолетностью и неповторимостью. Фотограф отказывается от роли бесстрастного наблюдателя, его камера становится продолжением взгляда влюбленного человека, дрогнувшего перед лицом красоты и смерти.
«Сентиментальное путешествие» 1971– 2017
«Сентиментальное путешествие» 1971– 2017
«Сентиментальное путешествие» 1971– 2017
Араки демонстрирует, что фотокнига может быть не набором шедевральных кадров, а целостным высказыванием, где последовательность, ритм и «ошибки» складываются в глубоко личную и оттого пронзительную историю. Он показывает, что подлинная реальность проявляется, а в случайности кадров, где фотокнига становится пространством для самой искренней авторепрезентации художника.
Деконструкция зрения, Дайдо Морияма
Дайдо Морияма пошел дальше всех в радикальном переосмыслении фотографии. Если Томацу шлифовал реальность до состояния шершавого артефакта, а Араки ловил её дрожащий жест, то Морияма ставит под сомнение саму возможность её адекватной фиксации. Его метод, блистательно воплощенный в книге «Случайный путник», — это тотальная эстетика «are, bure, boke». Его снимки предельно зернисты, завалены по контрасту, сбивчивы по композиции и часто — намеренно расфокусированы.
«Фотография — это окаменелость света и времени» - Дайдо Морияма
В серии «Свет и тень» Морияма исследует саму природу городского восприятия через радикальное противопоставление. Его камера выхватывает не объекты, но их призрачные отпечатки — ослепительные блики на асфальте и густые, почти осязаемые тени.
«Свет и тень», (бутылка), 1982.
«Свет и тень», на дороге, 1981.
Из фотокниги «Свет и тень».
Из серии «Свет и тень», 1982.
Шляпа из серии «Свет и тень», 1981.
1974 год.
Реальность распадается на архетипические формы, теряя конкретику и ясность. Эта серия становится метафорой памяти, где прошлое сохраняется лишь как смутный след света на фотобумаге.
Случайный путник
«Случайный путник»
Дайдо Морияма «Прощай, фотография», 1972
Дайдо Морияма «Прощай, фотография», 1972
«Boke» (расфокус) здесь — не дефект, а философский принцип. Морияма снимает город как лабиринт отражений, теней и мимолетных впечатлений. Он не ищет «кадр», он фиксирует визуальный шум мегаполиса, его хаотичную энергию. Его фотографии похожи на обрывки памяти, на сны, которые невозможно разглядеть четко. «Случайный путник» — это дневник зрения, уставшего от ясности и ищущего истину в зрительном хаосе.
Дайдо Морияма «Прощай, фотография», 1972
Дайдо Морияма «Прощай, фотография», 1972
Дайдо Морияма «Прощай, фотография», 1972
Реальность в его фотокнигах не просто травматична или мимолетна — она принципиально не поддается четкому восприятию. Она распадается на пиксели, зерно и размытые пятна. го фотокнига «Случайный путник» — это не окно в мир, а его мир, навязчивый и неясный, как воспоминание. Он утверждает, что в современном мире подлинное зрение возможно лишь через признание его недостаточности, а фотокнига становится полигоном для поиска новой, фрагментарной и нелинейной, формы визуального повествования.
Заключение
Японская послевоенная фотокнига через призму фотографов, их философию и видение совершила эволюцию пройдя путь от шероховатых артефактов Томацу, через дневник Араки, к тотальной деконструкции зрения у Мориямы, и утвердила себя как форма мышления. Эстетика «are, bure, boke» оказалась не просто стилем, а стратегией сопротивления любой идеализации. Фотокнига стала пространством, где кризис национальной идентичности был преодолен через радикальное утверждение субъективного, фрагментарного и глубоко личного взгляда на мир.
«Японская фотография: 1950–1970». Каталог выставки в МОММ
«Шомей Томацу». Каталог выставки в Мультимедиа Арт Музее
«Нобуёси Араки. 1971–2011». Каталог выставки в Мультимедиа Арт Музее
«Дайдо Морияма. Выставка в МАММ». Каталог выставки
