«Искусство для меня — одно из выражений перемен в обществе».
ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ
Моя мама врач, но она хотела быть художником и водила меня на выставки. Я от нее унаследовала это желание. После какой-то полуподпольной выставки Зверева в церкви я в свои четыре года окончательно поняла, что хочу быть художником. Потом поняла, что и быть врачом тоже хотела — отзекаркалило. Искусство — это способ справиться с болезнями.
В шесть лет, отвечая в школе на традиционный вопрос «Кем вы хотите стать?», я написала, что хочу быть художником. Родителей вызвали в школу. Они сказали — а что не так? До сих пор родители к моему выбору относятся с пониманием и поддерживают меня.
Диана Мачулина | «Новости» | из серии «Старый Новый» | 2006
Я поступила в МСХШ — это главная советская художественная школа, в ней учился Илья Кабаков, один из любимейших моих художников. Кто скажет, что концептуализм неактуален — не соглашусь. Такие школы были во всех столицах республик СССР, а в РФ аж две — в Москве и Питере.
Традиционно после неё шли в Суриковский или МАРХИ. Я поступила в ГИТИС ещё до окончания школы, параллельно с первым курсом делала диплом в МСХШ. Меня не устроила подчинённая роль театрального художника. На втором курсе ГИТИСа я уже училась на первом курсе в МГАХИ им В. И. Сурикова. Но это всё было не то, чего я хотела, начитавшись книг про Микеланджело, Рембрандта, Хокусая, Ван Гога — чтобы художник взаимодействовал со средой и влиял на судьбы мира, такой вот пафос. В Суриковке отупляли специально, по традиции, хотя госзаказа уже не было — всё равно учили быть слугами. Рядом, в пейзаже за моим окном был Центр современного искусства на Якиманке, но я не знала, что за этими крышами, с которых я пишу этюды — то, чего я хочу.
Диана Мачулина | «Рекорд» | из серии «Старый Новый» | 2006
Впрочем, туда, наверное, мне было рано. Просто так ворваться в современное искусство без жизненного опыта сложно; к тому же тогда эта среда была герметичной. Нам не хватало информации. Сейчас я думаю: как повезло моим студентам! Я бы хотела себе такое образование: концентрат актуальных идей и полезных практик; иметь возможность выбирать дополнительные курсы по желанию, пробуя, отказываясь, начиная искать другое… Да, сложно, жёстко, но много — не мало. И я учусь вместе с ними — для меня важны их увлечения, от знания о субкультурах и мемах до вообще того, к чему они стремятся или в чём разочарованы; мы проживаем это вместе.
Диана Мачулина | «Девочка» | из серии «Старый Новый» | 2006
6 ЛЕТ БЕЗ НЮДСОВ
В мои времена художественное образование не успевало за жизнью. Но диплом, бумажка — это же важно! Я окончила с отличием, на 5+, «с похвалой Государственной экзаменационной комиссии». Это было ободряюще, и я думаю по своему опыту, что не стоит унижать ученика: меня кнут заставлял только бунтовать. Учёба — не повинность, а то, о чём ты сможешь сказать в период, когда ты юн, смел и свободен от бытовых забот. МГАХИ оказался для меня чудесным шансом 6 лет заниматься самообразованием, пока некоторые продолжали рисовать обнажёнки на выброс. Я много чего перепробовала за эти годы обучения, и почти всё было и заработком, и тем искомым мной взаимодействием художника и публики. Тут и реклама, которая переживала свои золотые годы и казалась мне безобидной, этот флёр пелевинского «Поколения Пи». По итогам участия в конкурсе социальной рекламы меня послали в резиденцию в район Косово сразу после бомбардировок — ценный опыт. И иллюстрации к детским книгам — постфактум я могу думать, что наследовала опыту двойной жизни московских концептуалистов.
Диана Мачулина | «Упражнения» | Мультимедиа Арт Музей | 2011
Прорывом для меня стал год, когда я узнала о существовании Института проблем современного искусства и поступила туда. Тогда были разные кураторы каждый год: до нас был Кулик, в мой год даже был выбор — Куприянов или Гутов. Я без сомнения выбрала Гутова: в нём явно чувствовался провокатор с заботой о судьбе человечества. Жалко, что теперь из названия института выпало П — проблем. Современное искусство, как мне кажется, призвано проблемы выявлять, анализировать. Решить проблемы искусство вряд ли сможет, но показать их — его задача.
Диана Мачулина | «Упражнения» | Мультимедиа Арт Музей | 2011
АРТ-ЖУРНАЛИСТИКА
После ИПСИ я вошла в эту среду: современное искусство — это во многом про отношения, поиски новых связей, саморазвития и развития с помощью других людей, обмена идеями… Одновременно с окончанием ИПСИ я выставлялась на «Арт-Клязьме», которая была, наверное, моей второй школой — там были дух свободы, там возникла дружба со многими художниками, которая продолжается до сих пор. Именно тогда меня поразило, какие поверхностные тексты были написаны об этом событии. Я подумала: я видела все эти работы, говорила с художниками, и они никому не отказывали в разговоре. С этикетками на пленэре довольно сложно, но вы можете поймать художника, который ходит где-то рядом, и спросить — не стесняйтесь!
Диана Мачулина | из серии «Герменевтика подозрительности» | 2005
Я поняла, что меня не устраивает арт-журналистика в том формате, который есть… и тут судьба сошлась в очередной раз: был объявлен прием в Школу культурной журналистики «ПРО АРТЕ». Я поступила туда и с тех пор пишу, исходя из принципа дать понять глубину идеи, но не усложнять так, чтобы это было понятно только специалистам. ШКЖ остаётся для меня интеллектуальным домом. Журналистика — опытом влияния художника на среду, от моего руководства рубрикой «Выставки» в журнале «Афиша», который воспитал поколение хипстеров, за что мне немного стыдно, до руководства рубрикой «Культура» на портале Polit.ru в идеальном формате понимания вместе с редакцией, что художник — это гражданин.
Диана Мачулина | из серии «Герменевтика подозрительности» | 2005
ПРОЦЕСС
Есть художники, которые привязаны к одному медиуму; у меня иначе — меня пронзает какой-то образ, который может быть воплощён в форме, с которой я до этого никогда не работала. Понимаю, что мне нужно сделать механический тир — делаю эскизы, нахожу в Нижнем Новгороде мастеров, им нравится моя идея, они придумывают новые механизмы, которых до этого не существовало. Теперь этот тир стоит в арт-усадьбе Веретьево, в парке Александра Бродского. Или — меня поражает история о том, что японцы стали выращивать квадратные арбузы. Я тут же вспоминаю про компрачикосов, похищавщих детей и превращавших их в уродов для продажи в качестве придворных шутов. Я делаю формы из стекла, представляющие символы разных идеологий, и выращиваю в них тыквы. Или идея сделать часы с двойным часовым механизмом, отдельно для часовой и минутной стрелки. Ну и классические техники: живопись, печатная графика, скульптура — хотя я устала от них за 14 лет академического образования, они тоже возвращаются ко мне, если этого требует моя задумка. Но это готовый статичный продукт, интересней эксперименты — потому что они вовлекают в процесс искусства людей, которые не были с ним связаны, чтобы они тоже загорелись идеей.
Диана Мачулина | «Для чего?» | 2022
КАТАРСИС
Я прежде всего художник, но в какой-то момент приоритетом стала кураторская работа. Есть в арт-среде стереотип, что куратор — злой повелитель, который мешает художнику быть свободным. Я вижу эту профессию иначе: это дружба, возможность совместного высказывания. Я бы хотела, чтобы у меня как художника были кураторы — как у каждого психолога должен быть свой психолог. Чтобы был друг, Другой, критик… но увы, не сложилось. Для меня как куратора принципиально важна точка зрения художника — понять, что он хочет сказать и помочь это осуществить. Связать воедино разных авторов — часто групповые выставки приводят и к тому, что появляются новые связи и коллаборации. Важно экспозицию делать так, чтобы работы не искажали смысл друг друга, а наоборот, его увеличивали, чтобы общая смысловая линия приводила зрителя к катарсису.
Диана Мачулина | «Аплодисменты» | 2009
СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО
Вопрос о том, что такое современное искусство, казался мне либо финальным, либо никогда не могущим быть завершённым: если бы было определение, это было бы областью точной науки. А это — нечто постоянно развивающееся, то, чему нет пределов и не должно быть. Область человеческой деятельности, не объясненная практической необходимостью. Любое значимое искусство в любой момент своего развития было прорывом. И всегда это — расширение сознания и создание нового смысла.
Диана Мачулина | Dance Macabre | Американская академия в Риме | 2014
СОВРЕМЕННЫЙ ХУДОЖНИК
Что касается самых высоких задач — то это прежде всего показать самому обществу, как оно меняется; не просто зафиксировать, а показать, каким мир может стать. Мне кажется, что искусство в любой момент своей истории смотрит шире и пытается всем дать эту перспективу, смотрит на маргиналии и пытается не перетянуть их на сторону центра, а обратить внимание на них. Искусство в главной своей цели инклюзивно, эксклюзивность мы оставим рынку. И мне кажется, что со времен Караваджо до нынешних тенденций деколониальной социальной политики искусство работает как одно из выражений перемен в обществе — или даже триггер перемен. Или пророк, или провокатор.
У художников всегда были причины объединяться. Художнику нужно с кем-то обсуждать свою работу, очень тяжело выживать одному. Как минимум у тебя должен быть один человек для диалога, а лучше больше, чтобы иметь несколько точек зрения.
Диана Мачулина | Dance Macabre | Iragui Gallery | 2023
Я считаю, что другого способа производства искусства, чем политический жест, просто нет. Оно может быть таким или никаким… но это только моя позиция. Есть — и всегда было — искусство, которое просто подходит к цвету интерьера. И можем ли мы его запрещать? Для людей, для которых ведущим является вопрос оформления вкуса заказчика, тоже кто-то должен работать. Даже оформительское искусство — даже если оно само себя не осознаёт как часть социального контекста и не манифестирует — таковым является. И есть стратегия doublethink, вернее, язык Эзопа.
Диана Мачулина | Dance Macabre | Iragui Gallery | 2023
Московские концептуалисты вели двойную жизнь. С одной стороны, они делали книжные иллюстрации, но это не было отрезано от их идей: иллюстрации Кабакова, которые он делал для заработка, стали также источником его великой мысли о пустоте. Специфика оборочной иллюстрации, придуманная им — когда вокруг текста на всю страницу шло нарисованное поле — засчитывалась в гонораре как иллюстрация на полную страницу, но в том формате разделения труда художник не работал с взаимодействием текста и изображения, как мы в Школе дизайна. Перед Кабаковым технически лежал лист с пустым центром, в котором он увидел принципиальное сообщение. Маргиналии, края — художник всегда старается выйти за пределы, он непонятен в своих новых идеях в обществе, он всегда с чем-то спорит, это и есть его путь развития. Но у него есть вторая линия, путь выживания.
И тут уже выбор за художником. Это профессия, с помощью которой он зарабатывает себе на жизнь — или он всё-таки стремится к перемене ситуации с помощью выбранной им профессии, чтобы жить стало лучше всем. Нужно какое-то упорство, терпение, уверенность в своих мыслях и позициях, уверенность в себе как художнике, который говорит важное миру.
Диана Мачулина | Dance Macabre | Iragui Gallery | 2023
материал подготовила Лиза Мовчан
