Анималистический образ в работах Е.Чарушина
Часть обложки «Про сороку», Детгиз 1937 г.
Концепция
В данном визуальном исследовании я хотела изучить книжные иллюстрации Евгения Чарушина во время работы в издательстве Детгиз. Его анималистические образы всегда отличались для меня легкостью и натуралистичностью, невзирая на стилизованный подход в изображении животных.
Как Чарушин выбирал сюжеты для своих иллюстраций и каким образом ему удавалось сделать образы даже хищных животных безопасными и привлекательными для юной аудитории? Проанализируем ранние работы в издательстве под руководством В.Лебедева и последующую прогрессию в создании правдоподобного анималистического образа в работах автора.
Рубрикатор
Введение Часть 1. Лесной зверь в стенах Детгиза Часть 2. Образ Чарушинского зверя Часть 3. Подлинное счастье Чарушинского иллюстративного мира Выводы Источники
«Первая охота» В.Бианки, Детская литература 1990 г.
Евгений Иванович Чарушин стал создателем целой художественной вселенной, где мир природы предстает как царство свободы и подлинного счастья. Его творчество, пришедшееся на ключевой для советской культуры период 1920–1950-х годов, впитало в себя дух научного познания, авангардные поиски формы и глубокий гуманизм. Анималистический образ у Чарушина — это не просто изображение зверя, это сложный синтез точного знания натуры, виртуозного графического мастерства и особой, философски-созерцательной любви ко всему живому. В данном исследовании мы проследим развитие уникальной стилистики автора через профессиональное формирование в стенах издательства Детгиз, анализ методов изображения животных и через модель гуманистического отношения к живой природе.
Часть 1. Лесной зверь в стенах Детгиза
Путь в Детгиз
Евгений Иванович Чарушин родился в семье творческой: отец его был архитектором, а в доме регулярно бывали художники, музыканты, потому неудивительно, что жизнь повела Чарушина по творческому пути. В доме Чарушиных было много разных животных: от любимого пса Бобки до зайчат и даже попугаев. Любовь и заботу к братьям нашим меньшим воспитала в будущем художнике мама, регулярно прогуливаясь по лесу в поисках семян диких растений, чтобы их «одомашнить».
Несмотря на окончание Петербургской Академии Художеств, уникальная стилистика автора была сформирована работой в издательстве Детгиз, под руководством Владимира Васильевича Лебедева. Как наставник и редактор, Лебедев выдвигал серьезные требования к подходу в детской иллюстрации: опирался на конструктивность рисунка, его лаконичность и одновременно смысловую нагрузку. «Лебедевская школа» требовала от художника не просто иллюстрирования текста, а проектирования книги как целостного организма — архитектоники. Помимо ритмики в книжном ансамбле и понятности выразительных образов, важнейшим критерием должно было быть уважение к юному читателю. Образы обязаны были быть не примитивными, а понятными. Для Чарушина, чей дар был интуитивным, эмоциональным и несколько «размашистым», встреча с Лебедевым стала судьбоносной.
«Лебедев уделял внимание молодому художнику, стремился помочь ему раскрыть внутренний мир и дал ярко расцвести дарованию Чарушина, стимулируя необходимые условия для его успешной работы, не ущемляя интересов ни самого художника, ни издательства.». [9]
«Детский дом», Детки в клетке, Детгиз 1935 г.
Обложка «Мурзук», Детгиз 1932 г.
Первой книгой, которую Чарушин проиллюстрировал в Детгизе в 1928 году, стала повесть «Мурзук» Виталия Бианки. Этот выбор был неслучаен. Бианки, писатель-натуралист, и Чарушин, художник-анималист, были родственными душами. Их союз, продлившийся десятилетия, стал эталоном синтеза писательского и художественного слова. Уже в «Мурзуке» проявились будущие черты стиля Чарушина: внимание к повадкам зверя, динамика, попытка передать фактуру шерсти. Однако эти иллюстрации были еще более детализированными и «живописными» по сравнению с лаконичными работами зрелого периода.
Детгиз стал для Чарушина творческим домом. Здесь он общался с Юрием Васнецовым, Валентином Курдовым, Алексеем Пахомовым, Владимиром Конашевичем. Этот круг, как отмечает исследователь И. В. Портнова, был первым, кто «увидел большой потенциал и художественные возможности детской анималистической иллюстрации» [6]. Чарушина в этой среде ценили за уникальный дар, но воспринимали как «лесного человека», чья связь с природой была иррациональной и глубоко личной.
Мурзук, Детгиз 1932 г.
«Женя был удивительно цельным человеком. Всё в нем было на месте — и любовь к природе, и страсть к охоте, и его искусство… Он был очень искренним, ничего не изображал из себя». [5]
Музрук, Детгиз 1932 г.
Мурзук, Детгиз 1932 г.
Удивительно и то, как уже виртуозно художник чувствует характер. Его звери не реалистичные, но удивительно правдоподобны в поведении. Каждая поза, фактура шерсти и настроение взгляда зрителя убеждает в том, что перед ним находятся настоящие животные.
Мурзук, Детгиз 1932 г.
Работа в Детгизе приучила Чарушина мыслить не отдельными картинками, а книгой как целым. Лебедев заставлял художников делать макеты — маленькие книжечки, где прорабатывался каждый разворот. Это воспитывало чувство ритма, чередования крупных планов и общих сцен, цветных и черно-белых иллюстраций. Опыт архитектоники, усвоенный у Лебедева, Чарушин блестяще применил в своей самой знаменитой книге «Детки в клетке» С. Я. Маршака (1935). Каждый разворот здесь — это законченная сцена, «портрет» животного, где текст органично вплетается в изображение, создавая игровой, динамичный эффект перехода от одной «клетки» зоопарка к другой.
Таким образом, работа в Детгизе постепенно выстроила стиль Евгения Чарушина. От живописных и детальных работ до емких, понятных и воздушных иллюстраций.
1. «Страусенок» Детки в клетке, Детгиз 1935 г. 2. «Гусенок» Детки в клетке, Детгиз 1935 г.
1. «Жираф», Детки в клетке, Детгиз 1935 г. 2. «Зебры», Детки в клетке, Детгиз 1935 г.
Часть 2. Образ Чарушинского зверя
Эволюция образа от иллюстраций «Мурзука» к «Деткам в клетке» и «Тюпе»
«Почему Тюпа не ловит птиц» Детская литература 1967 г.
Эволюция Чарушинского зверя хорошо прослеживается при сравнении его ранних и зрелых работ. Если в «Мурзуке» 1928 года зверь изображен скорее как объект наблюдения, то в «Детках в клетке» 1935 года и, особенно, в собственных книгах «Тюпа, Томка и Сорока» 1950-е года или «Большие и маленькие» — это личность, характер, одушевленное существо. Его звери — чаще всего детеныши. Это сознательный художественный прием. Медвежонок, волчишко, зайчонок — это «зверь-ребенок», через которого маленький читатель легко может ассоциировать себя с миром природы. Они неуклюжи, любопытны, доверчивы и полны радости открытия мира.
«Почему Тюпа не ловит птиц» Детская литература 1967 г.
«Охотник», «Про Томку» Детская литература. 1988 г.
«Томкины сны», «Про Томку» Детская литература. 1988 г.
Иллюстрации к «Деткам в клетке» стали каноническими. Здесь Чарушин достигает идеального баланса между условностью и достоверностью. Его слоненок, медвежата, зебра — это не анатомические зарисовки, а художественные обобщения, построенные на глубоком знании натуры. Как верно заметила И. В. Портнова, анализируя его иллюстрации, Чарушину удавалось «передать точно подмеченные и подчёркнутые в рисунке яркие поведенческие движения звериных малышей, которые к тому же выглядели привлекательными и пушистыми существами». [7]
1. Обложка «Детки в клетке» С. Маршак. Детгиз 1935 г. 2. «Тигренок». «Детки в клетке» С. Маршак. Детгиз 1935 г.
1. «Кенгуру», Детки в клетке, Детгиз 1935 г. 2. «Верблюд» Детки в клетке, Детгиз 1935 г.
1. «Слон», «Детки в клетке» С. Маршак. Детгиз 1935 г. 2. «Совята», «Детки в клетке» С. Маршак. Детгиз 1935 г.
Виртуозное владение фактурой — отличительная черта стилистики Чарушина. Его звери не просто нарисованы, они будто бы созданы из самой материи шерсти, пуха, перьев. Он достигал этого эффекта с помощью сложной техники работы кистью и тушью: размывки, точечная тушевка, точные, летящие линии. Кажется, что он не прорисовывает каждую шерстинку, а «набрасывает» шерсть одним выразительным, пушистым пятном. При этом, благодаря школе Лебедева, это пятно всегда конструктивно и точно ложится в форму.
1. «Зайчата», Большие и маленькие. Детгиз 1951 год 2. «Рысь и рысенок», Большие и маленькие. Детгиз 1951 год
Эта «пушистость» была средством выражения. Пушистый, мягкий зверек вызывает у ребенка тактильное ощущение, желание прикоснуться, возникает чувство нежности и защиты. В книге «Большие и маленькие» этот прием работает на полную мощь. Большая мохнатая рысь и рысенок не вызывают опаски у зрителя, хотя являются опасными хищниками. Зайчата ютятся под листьями, в ожидании матери. Животные в мире иллюстраций Чарушина воспринимаются не как «хищник и жертва», а как части единого, прекрасного мира, где у каждого есть свое место.
Метод «перевоплощения» и работа с натуры
«Филин», Е.Чарушин
Секрет жизненности Чарушинских образов кроется в его уникальном методе работы. Он не наблюдал зверей со стороны, а стремился «перевоплотиться» в них, почувствовать мир их глазами.
Основой для этого была кропотливая работа с натуры. Как и многие анималисты его круга, Чарушин был частым гостем в Московском зоопарке, который, по словам Портновой, из «увеселительного учреждения» превратился в «научную лабораторию», предоставившую художникам «широкое поле деятельности… где они могли с натуры рисовать зверей и птиц». [6] Образ Чарушинского зверя — это уникальное сочетание графического мастерства и эмоционального понимания живого мира, умение видеть живую природу глазами ребенка.
1. «Волчица с волчатами» Сорока, Детгиз 1965 г. 2. «Лисица с лисятами» Большие и маленькие, Детская Литература 1973 г.
«Воробей ловит бабочек», Тюпа маленький, Детгиз 1967 г.
Свободный и добрый мир ребенка
Мир Чарушина удивительно безопасен и добр. Даже хищники в его иллюстрациях лишены агрессии. Мы много раз видели их в моменты игры, отдыха, заботы о потомстве. В его вселенной нет места страху и насилию. Чарушин осознанно создал образ «свободного мира», что было особенно ценно в эпоху социальных потрясений и растущего контроля 1930-50-х годов. Книга Чарушина становилась для ребенка окном в мир природной гармонии.
Чарушинский зверь — это не объект для изучения или покорения, а друг, равноправный обитатель прекрасной планеты. Его иллюстрации воспитывают не через прямолинейную мораль, а через эмоцию и эмпатию. Ребенок не боится волчонка, а сопереживает ему. Художник умел смотреть на мир глазами ребенка.
«Образ зарождается везде: и на улице, и дома, и при разглядывании какого-нибудь жука, и при рассматривании картинок в книге, и после чтения сказки.» [8]
1. «Лиса и рак», Русские сказки про зверей, Детгиз 1947 г. 2. «Лиса и кувшин», Русские сказки про зверей, Детгиз 1947 г.
Часть 3. Подлинное счастье Чарушинского иллюстративного мира
Чарушин рисовал природу так, как ее чувствовал. Друзья вспоминали его тепло, отмечали его вечные рассказы о природе. Василий Васнецов в своих дневниках вспоминал как они с «Женькой» ходили на этюды, как искали нужные мотивы, а потом собирались все вместе вечером. А Чарушин говорил в основном о природе [5].
Его добросердечное отношение к животным подпитывало образ теплоты и бережного отношения к братьям нашим меньшим. Более того, Чарушин и многие его коллеги-анималисты (например Ватагин и Горлов) не просто иллюстрировали эту идею, а воплощали ее в своем образе жизни. Они не любили охоту, порой придерживались вегетарианского образа жизни, стараясь не употреблять в пищу своих потенциальных моделей. Таким образом, искусство и жизнь для них были неразделимы. Их творчество стало тихим, но мощным гуманистическим манифестом, утверждавшим право всего живого на существование.
«Колобок», Русские сказки про зверей, Детгиз 1947 г.
«Первая охота» В. Бианки, Детская Литература 1990 г.
В работах Чарушина можно выделить целую философию подлинного, немудреного счастья, доступного каждому живому существу. Это счастье заключается в свободной жизни животных, они почти никогда не находятся в клетках. Чарушинские звери всегда в безопасной среде обитания, спят, свернувшись клубочком, радостно играют или радуются естественным природным явлениям.
Эта концепция была его ответом на сложность и противоречивость современного ему мира. Как писал философ К. М. Долгов, «чем сложнее, противоречивее и напряженнее становится жизнь человека…, тем чаще и чаще он обращает свои взоры к природе и культуре, пытаясь найти в них хоть какое-то отдохновение… гармонию и красоту». Книги Чарушина и стали для ребенка источником гармонии, визуальным учебником доброты.
«Первая охота» В. Бианки, Детская Литература 1990 г.
Заключение
Анималистический образ в работах Евгения Чарушина уникален в своем становлении сочетания системы четких графических образов и мягких живописных подходов. Путь художника от сложных детализированных иллюстраций со временем привел к четким визуальным образам, что полюбились многим поколениям читателей и художников. Творческий путь Чарушина соединил в себе не только само творчество, но и гуманистическую основу, заключавшуюся в бережном отношении к животному миру и развитию культурно-эстетических ценностей у детей. Чарушинский зверь — это образ жизни, ее многообразия, красоты и уязвимости перед человеком. Та жизнь, которую нужно не просто видеть, но и чувствовать.
Ганкина Э. З. Русские художники детской книги. Советский художник, 1963. — С. 119-120.
Глоцер В. (сост.) Художники детской книги о себе и своем искусстве: Ст., рассказы, заметки, выступления. — М.: Книга, 1987.
Кузнецов, Э. Д. Звери и птицы Евгения Чарушина. − М.: Детское время, 2012. − 192 с.: ил.
Конашевич, В. О РИСУНКЕ ДЛЯ ДЕТСКОЙ КНИГИ / В. Конашевич. — Текст: непосредственный // Детская литература. — 1967: , 1967. — С. 193–197.
Неизвестный Юрий Васнецов. М., 2011. С. 31-39
Портнова Ирина Васильевна Анималистический образ в отечественной детской книге XX века: культурологический аспект // Вестник МГУКИ. 2018. № 3 (83). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/animalisticheskiy-obraz-v-otechestvennoy-detskoy-knige-xx-veka-kulturologicheskiy-aspekt (дата обращения: 10.11.2025).
Портнова Ирина Васильевна Отечественная анималистка как культурный феномен XX века // Вестник МГУКИ. 2017. № 5 (79). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/otechestvennaya-animalistka-kak-kulturnyy-fenomen-xx-veka (дата обращения: 10.11.2025).
Чарушин, Е. И. Мой метод рисования с детьми. − М.: Воспитание дошкольника, 2009. — N 4. — С. 2.
