Мысль вне головы
II
Если в предыдущей главе мышление рассматривалось как телесно-включённая практика, возникающая из движения, взаимодействия и ритмов тела, то теперь мы расширяем перспективу. Фокус смещается с embodied cognition на внешние элементы, которые участвуют в порождении и организации мыслительного процесса: объекты, инфраструктуры, интерфейсы, стандарты, алгоритмы. В этой логике мысль перестаёт быть исключительно внутренним состоянием субъекта: она рассматривается как свойство сети, в которой человеческое тело является одним из узлов.
Для формулировки этого сдвига потребуется несколько теоретических рамок: ситуативное познание, расширенный разум, акторно-сетевая теория (ANT) и постфеноменология. Вместе они создают поле, в котором объекты перестают быть фоном и начинают играть активную роль в производстве мышления.
Такой подход требует пересмотра привычной модели познания. Мышление больше не мыслится как то, что «происходит в голове», а как распределённая практика, разворачивающаяся в пространстве и среди вещей.
Среда, которая думает
Теория ситуативного познания разрушает устоявшееся представление знания как абстрактной структуры, хранящейся в индивидуальной голове. Она показывает: знание существует только в деятельности — в материальном, социальном и телесном контексте. Вместо модели «человек обладает знанием» предлагается модель, в которой человек действует в среде, а действие порождает знание.
«Знание является „ситуированным“: оно — продукт деятельности, контекста и культуры, в которых это знание реально развивается и используется»
— Сандра П. Мина Эррера, Теория ситуированного обучения
Ситуативное познание проявляется в соотнесении городской среды, её знаков и действий человека: указатели задают направления, а человек, сверяясь с картой, формирует маршрут в конкретной ситуации.
Это формирует новую эпистемологию: мышление рассматривается не как внутренний вычислительный процесс, а как распределённая практика, опирающаяся на пространство, инструменты, ритмы и других участников. Можно выделить три ключевые модальности, через которые контекст вмешивается в мышление:
Структурирование внимания Любая среда, физическая или цифровая, направляет взгляд. Интерфейсы, таймлайны, панели инструментов, сетки выделяют одни элементы как значимые, а другие оставляют фоном. Мыслительный шаг возникает в поле возможного, которое среда делает видимым.
Цифровые примеры: • Figma: сетка и автоснап позволяют мыслить компоновками. • TikTok/Instagram Reels: формат диктует ритм монтажа, длину фразы, плотность смыслов. • VSCode, PyCharm: подсветка ошибок формирует внимательность еще до осознанного анализа кода.
TikTok: формат (9:16, 15 сек) диктует короткие фразы и плотные смыслы — каждый клип «режется» по ритму, чтобы удержать внимание.
Figma: сетка и автолейаут «управляют» мышлением — дизайнеры видят готовую компоновку мгновенно, без ручных изменений.
VSCode: ESLint — это JavaScript-линтер, который выводит сообщения об ошибках прямо в редакторе и предлагает средства, которые позволяют быстро исправлять ошибки.
Репертуар действий Практика снабжает человека готовыми операциями. В цифровой среде это шаблоны, функции, пресеты. Алгоритмы, предлагая автокомпозицию или автодополнение, не только упрощают работу, но и внедряют определённую логику действий. Эта логика становится частью мышления пользователя.
Цифровые примеры: • Figma: «suggested layouts» задает типовую иерархию элементов. • Stable Diffusion / Midjourney: «prompt grammar» формирует структуру описания мира. • GitHub Copilot: предлагает фрагменты кода, формируя стиль решения задачи.
MidJourney Prompt Helper — инструмент, позволяющий создавать подсказки для Midjourney. После ввода основной темы изображения можно выбрать различные параметры.
Figma: примеры готовых «suggested layouts», которые предлагают готовую иерархию — дизайнер сразу мыслит в терминах «заголовок > подзаголовок > кнопка», внедряя типовую логику компоновки.
GitHub Copilot — помощник по автодополнению кода и программированию на основе ИИ (GPT-4.1)
Социальная инкорпорация Модель legitimate peripheral participation расширяется: наставником может быть не только человек, но и платформа, рекомендательная модель или протокол. Сообщество практики теперь включает людей, алгоритмы, репозитории, стандарты и инфраструктуру обмена.
Цифровые примеры: • GitHub: репозиторий с историей коммитов и CI-пайплайнами обучают новичка принятым нормам. • Design systems (Material, Fluent): являются «коллективными наставниками», которые стандартизируют вкус и определяют, что будет считаться «правильным» интерфейсом.
GitHub и Fluent UI (от Microsoft)
Эти три аспекта позволяют говорить: контекст становится органом мышления. Он задаёт ритмы, выделяет значимое, определяет допустимые ходы, формирует то, что будет считаться «удачным» или «логичным».
Мыслящие вещи
«Разум распространяется на весь мир»
— Кларк и Чалмерс, Расширенный разум
Расширенное познание паука: паутина как продолжение разума
Кларк и Чалмерс направяют мысль дальше и формулируют новый принцип, который становится переломным. Если Лейв и Венгер показывают, что знание рождается в ситуации, то Кларк и Чалмерс уточняют: ситуация может быть частью самого мышления.
В своей работе «Расширенный разум» (1998) они утверждают, что внешние объекты могут выполнять когнитивные функции и фактически «входить в состав» мыслительной системы. Это выносит мыслительные операции в сеть объектов, делая их частью когнитивной системы. Таким образом, разум становится не индивидуальным, а распределённым между телом и вещами.
Примеры внешних когнитивных функций:
• Карта → навигация • Блокнот → память • Интерфейс → структура действия • Алгоритм → внимание • Напоминание → исполнительная функция
Рассмотрим карту. В незнакомом городе без неё мы легко теряемся, но с ней — находим путь почти автоматически. Навигация происходит не только «в голове», а в системе «мозг + карта». GPS в смартфоне усиливает этот эффект: алгоритм пересчитывает маршрут в реальном времени, учитывает пробки и предлагает оптимальные решения. В такой конфигурации мышление распределяется между человеком и устройством.
Аналогичным образом работает и блокнот. В классическом примере Кларка и Чалмерса Инга хранит информацию в нейронных структурах, а Отто — в записной книжке. Когда Отто сверяется с записями перед выходом, нужный адрес функционирует для него так же, как внутренние воспоминания для Инги. Блокнот становится частью его памяти — не метафорически, а функционально.
Во всех этих случаях ключевым является не сам объект, а то, как он включён в действие. Блокнот, лежащий на столе, остаётся просто предметом. Но стоит нам начать записывать в него информацию и опираться на неё при принятии решений — и он становится элементом когнитивной системы. Объект начинает участвовать в мыслительном процессе, превращаясь в его компонент.
Такой взгляд меняет наше понимание разума. Мышление оказывается не замкнутым в черепной коробке, а распределённым в сети, где человек — лишь один из узлов. Внешние артефакты оказываются не вспомогательными, а необходимыми элементами полноценного мышления.
Andy Warhol — Капсула времени 21, 2003 Капсулы Уорхола — это буквальные «блокноты памяти»: личные артефакты как внешняя когнитивная система, хранящая и структурирующая воспоминания субъекта.
Однако, здесь стоит выделить два важных аналитических уточнения:
• Функция ≠ онтология Объект может служить запоминанием, посредником внимания, инструментом действия. Но степень его «участия» варьирует: от пассивного носителя (блокнот) до «порождающего» агента (алгоритм, который перестраивает поведение пользователей).
Сол Левитт — Instruction-based Art
Инструкции Сол Левитта наглядно показывают, как «алгоритм» может выступать порождающим агентом. Художник формулирует набор простых правил — например, в Настенный рисунок #260 в MoMA это: «заполните стены линиями в трёх направлениях и трёх цветах по строгой последовательности». Дальше эти правила исполняют другие люди на конкретной площадке.
Сол ЛеВитт — Настенный рисунок #260
В результате мыслительный жест существует не в голове автора, а в вынесенном наружу коде: одна и та же инструкция порождает сотни уникальных стен, создавая вариативность, недоступную даже самому создателю.
«Идея становится машиной, создающей искусство»
— Сол Левитт, «Параграфы о концептуальном искусстве», Artforum
Сол ЛеВитт — Настенный рисунок #260
Такой принцип созвучен современным алгоритмам (от TikTok до Midjourney). Внешняя структура перестаёт быть вспомогательным инструментом и начинает выполнять собственную когнитивную работу: организует восприятие, направляет внимание, задаёт возможные действия. Человек в этой системе уже не «дирижёр», а участник распределённой сети мышления, где логика алгоритма становится равноправным компонентом общей когнитивной динамики.
Сол ЛеВитт — Настенный рисунок #260
• Асимметрия влияния Объекты и системы влияют на мышление неравномерно: код платформы, интерфейсные паттерны и данные обладают своей динамикой и скоростью изменений, отличной от человеческой интенциональности. Это создаёт новый тип зависимости: человек как «узловой» актор в сети, чьи возможности и способы думать частично предопределяются архитектурой систем.
Логика монтажа Эйзенштейна предвосхищает цифровые интерфейсы: ритм склеек управляет вниманием зрителя, показывая, как внешняя структура (таймлайн) диктует темп и фокус мышления.
Он Кавара — Сегодня
Ежедневные «Даты Кавары» (1966–2013) — это радикальная внешняя фиксация времени и сознания: каждый день художник писал дату только того дня (например, «Jan. 1, 1966») крупными белыми буквами на монохромном фоне, используя акриловую краску. Если день пропускался — картины не было, что создавало ритм отсутствия/присутствия, навязанный извне. Мысль о «Сегодня» существует не в эфемерном потоке сознания, а в объекте — картина становится автономным «напоминанием», которое структурирует память, идентичность и восприятие времени для зрителя и самого автора.
Он Кавара — Сегодня, 1989
Это воплощение «исполнительной функции» из расширенного разума: внешний артефакт берёт на себя когнитивную нагрузку отслеживания существования, освобождая мозг, но одновременно диктуя ритм жизни — человек зависит от объекта, чтобы «помнить», что он жил в этот день. Как в «Сегодня» (свыше 3000 картин), дата становится частью распределённой системы памяти, где холст — активный компонент мышления о времени.
Он Кавара — Сегодня, 1989
Гетерогенные акторы (ANT)
Перед тем как рассматривать технологии через призму постфеноменологии, полезно обратиться к акторно-сетевой теории (ANT) Бруно Латура («Пересборка социального», 2005). ANT, разработанная Латуром совместно с Мишелем Каллоном и Джоном Лоу в рамках исследований науки и технологий, предлагает рассматривать социальное как динамичную сеть взаимодействующих элементов.
Теория возникла как реакция на модели, фокусирующиеся исключительно на человеческих акторах. ANT расширяет понятие «актора» (или «актанта») на любые элементы — людей, устройства, интерфейсы, стандарты, инфраструктуры, идеи и природные объекты, — придавая им способность инициировать или изменять действие.
Одним из ключевых понятий ANT является «перевод» (translation) — процесс, в ходе которого акторы мобилизуются, выстраиваются и переопределяются в сети. Это непрерывный процесс сборки и разборки, где отношения возникают через взаимодействия и требуют постоянного поддержания.
Социальное здесь — это не предданное, а результат этих ассоциаций, включая нечеловеческие элементы, которые могут выступать как «квази-объекты» или «квази-субъекты» — гибриды, размывающие границы между субъектом и объектом.
Ещё одно важное понятие — «чёрные ящики» (black boxes): стабилизированные сети, кажущиеся единым целым (например, устройство или теория), хотя в действительности состоят из множества зависимостей.
ANT подчеркивает, что действие формируется через взаимодействие всех участников сети, без приоритета человеческого намерения, и вводит идею асимметричной агентности — разные акторы обладают собственной динамикой и масштабом воздействия.
Одни из примеров гетерогенных акторов:
• Датчики → направляют поведение систем и людей • Алгоритмы → формируют предпочтения и фильтруют информацию • Стандарты → регулируют письменную и визуальную практику • Архитектура → структурирует движение • Платформы и интерфейсы → определяют видимость и доступность информации
Визуальные иллюстрации этой идеи можно найти в художественных инсталляциях, где технологии выступают как равноправные акторы.
Рафаэль Лозано-Хеммер — Pulse Room
В инсталляции Pulse Room система превращает человеческий пульс в поведение световых объектов. Здесь технология не просто показывает «чьё-то» намерение — она становится соучастником восприятия, создавая гибридное событие, где световая архитектура не отображает пульс, а вступает с ним в диалог: производит событие, где человеческий и технический ритмы формируют одно целое. Это подчеркивает распределенную агентность, где человек и устройство совместно генерируют опыт.
Рафаэль Лозано-Хеммер — Pulse Room, 2025 Третья выставка коллекции, Музей современного искусства XXI века, Каназава, Япония
Рафаэль Лозано-Хеммер — Pulse Room, 2025 Третья выставка коллекции, Музей современного искусства XXI века, Каназава, Япония
Нам Джун Пайк — TV Buddha
Другой пример — TV Buddha Нам Джун Пайка, где взаимодействие объекта (телевизора) и человека (статуи Будды) иллюстрирует сеть действий, в которой субъект и объект взаимно трансформируются, размывая границы между пассивным и активным.
Нам Джун Пайк — TV Buddha, 1974
«Я должен был заменить искусство, но теперь я часть искусства…»
— Слова камеры из TV Buddha, 1974
ANT тем самым размывает оппозицию субъект/объект и показывает, что действие — всегда коллективный эффект сети.
Харун Фароки — Eye/Machine
Здесь уместно привести работу Eye/Machine I, II, III (2000-2003) Харуна Фароки: машинное зрение действует как самостоятельный актор, а человек становится лишь одним из элементов сети, подчеркивая, как технологии могут перераспределять контроль и восприятие.
Харун Фароки — Eye/Machine I, 2001
Эта логика важна для исследования Duma, где прогулка оказывается не индивидуальным актом пользователя, а событием гетерогенной сети: тела, среды, интерфейса, датчиков и алгоритмов, совместно формирующих ритм движения, режим внимания и условия возникновения мысли.
Марк Леки — GreenScreenRefrigeratorAction
В этом ключе интересна инсталляция GreenScreenRefrigeratorAction Марка Леки. Созданная в 2010 году в качестве среды для перформанса в Нью-Йорке, работа представляет собой умный холодильник Samsung, расположенный на бесконечном зелёном экране. Сопровождающее видео напоминает сценарий оригинального перформанса и включает в себя изображения холодильника, размышляющего о своём существовании и пытающегося позиционировать себя среди подобных объектов и в незнакомой обстановке.
Здесь объект (холодильник) получает «голос», а техника проявляет собственную артикуляцию, создавая радикальную ANT-ситуацию, в которой нечеловеческие элементы активно участвуют в нарративе и трансформируют пространство.
Марк Леки — GreenScreenRefrigeratorAction, 2010
Марк Леки, вид инсталляции «BigBoxGreenScreenRefrigeratorActions», 2012 Галерея Уолтера Филлипса, Центр искусств и творчества Банфа
Прозрачные другие
Постфеноменология Дон Айда, сформулированная в его работе «Постфеноменология» (1995), предлагает рассматривать технологии через отношения опосредования опыта. В центре внимания оказывается не сущность объекта, а способы, которыми технологические артефакты вмешиваются в поле восприятия и действия. Как отмечает Айд:
«Технологии, задавая рамку для действия, действительно формируют намеренности и склонности, внутри которых складываются преобладающие паттерны использования»
— Дон Айд, Постфеноменология
Айд выделяет несколько типов отношений между человеком и технологией, отражающих степень включённости артефакта в опыт субъекта:
• Воплощённые (embodiment relations): технология становится частью телесной схемы (очки, слуховые аппараты).
• Герменевтические (hermeneutic relations): технология требует интерпретации (экраны, карты).
• Альтеритные (alterity relations): технология выступает как «квазидругой», вступая в диалог с пользователем.
• Фоновые (background relations): скрытые элементы инфраструктуры, определяющие возможности действия.
1. Воплощённые: очки интегрируются в зрение, становясь расширением тела и усиливая восприятие без усилий. 2. Герменевтические: термометр требует интерпретации данных, переводя их в понятный смысл.
3. Альтеритные: робот-пылесос ведёт диалог как «квази-другой», отвечая и инициируя действия. 4. Фоновые: подстанция незаметно поддерживает действия, формируя контекст без прямого контакта.
В современных цифровых средах усиливаются альтеритные и фоновые отношения.
В области интерфейсов и ИИ альтеритные отношения проявляются в том, что технологии начинают выступать как «квазисубъекты»: они инициируют взаимодействия, формируют предложения, адаптируются под контекст, тем самым становясь активными участниками семантической конфигурации высказывания.
Майрон Крюгер — Videoplace
Один из таких примеров — инсталляция Майрона Крюгера «Videoplace» (1970-1990). В этой системе, состоящей из двух комнат (которые могут быть удалёнными), участники видят проекции себя и друг друга на экране, где реальное время отклика на движения позволяет манипулировать изображениями (изменять размер, вращать, менять цвет) и взаимодействовать с виртуальными объектами — как индивидуально, так и в совместном режиме.
Это демонстрирует раннюю форму диалога человек—технология, где виртуальная среда отвечает как инаковая (альтеритная), создавая иллюзию взаимодействия с «другим», подчёркивая, что «response is the medium» — отклик как основа медиума.
Майрон Крюгер — Videoplace, 1970
Что касается фоновых отношений, то они напротив, действуют скрытно: инфраструктуры сетей, алгоритмические очереди, латентность серверов и другие «невидимые» механизмы определяют ритмы мышления и доступность когнитивных действий. Это согласуется с более поздними постфеноменологическими разработками (Розенбергер, Вербек), подчёркивающими значимость инфраструктурной медиативности.
Рон Ваккари — Indoor Weather Stations
Набор из трёх объектов: Wind Tunnel (визуализирует воздушные потоки), Temperature Tape (показывает изменения температуры) и Light Collector (отражает уровни света в доме).
Эти устройства, развёрнутые в домашних условиях на год, изначально требуют интерпретации, но со временем переходят в фоновые отношения. Они незаметно интегрируются в повседневность, превращая дом в ощущаемый микроклимат, формируя эмоциональную привязанность и перестраивая восприятие окружающей среды без прямого фокуса внимания.
Рон Ваккари — Indoor Weather Stations, 2017
Рон Ваккари — Indoor Weather Stations, 2017
Рон Ваккари — Indoor Weather Stations, 2017
Таким образом, в цифровой среде технологии проявляются одновременно как и прикладные инструменты, так и структуры опыта: интерфейсы предлагают шаги, алгоритмы интерпретируют и направляют действия, а скрытые инфраструктуры задают режимы возможного. Пользователь ориентируется в мире, конфигурированном логикой технологического медиатора.
Тревор Паглен — Invisible Images
В этом контексте интересна работа Invisible Images, которая раскрывает, как машинное зрение формирует видимое, становясь актором восприятия, где алгоритмы интерпретируют реальность за пределами человеческого взгляда.
Тревор Паглен — A Study of Invisible Images, 2017 Metro Pictures, Нью Йорк
Эта выставка 2017 года (A Study of Invisible Images в Metro Pictures) выросла из исследований Паглена в области компьютерного зрения и ИИ, включая сотрудничество с разработчиками и резиденцию в Стэнфорде. Она посвящена трём типам «невидимых изображений»: обучающим датасетам (например, тысячи размеченных лиц для распознавания эмоций), машинно-читаемым оптическим маркерам и визуализациям алгоритмов компьютерного зрения (object detection, facial landmark recognition).
Тревор Паглен — A Study of Invisible Images, 2017 Metro Pictures, Нью Йорк
Через принты и видео Паглен делает видимым то, что обычно скрыто от человеческих глаз, подчёркивая, как эти изображения не просто представляют мир, а активно вмешиваются в него — анализируя, классифицируя и влияя на повседневные процессы, от социальных сетей до слежки.
Тревор Паглен — A Study of Invisible Images, 2017 Metro Pictures, Нью Йорк
Онтология, которая сопротивляется нам
Рассмотренные концепции иллюстрируют, как мышление возникает в взаимодействии тела, объектов и технологий. Они акцентируют распределённость когнитивных процессов: внешние элементы активно участвуют в их формировании, структурируя внимание, действия и интерпретации, делая объекты равноправными узлами сети с симметричной агентностью.
В этой главе мысль предстаёт свойством гетерогенной сети: ситуативное познание видит контекст как орган мышления; расширенный разум — объекты как компоненты; ANT — симметрию агентности; постфеноменология — медиативные отношения. Вместе они дают новую эпистемологию распределённого мышления, усиленного и трансформированного не-человеческим.
Однако, фокус на взаимодействиях побуждает нас к размышлению о границах интеграции: что, если динамика объектов выходит за человеческий опыт? ANT намекает на гетерогенность актёров с собственной траекторией, а постфеноменология — на технологии, формирующие «интенциональности и склонности», которые могут сопротивляться человеческим ожиданиям.
Это ставит вопрос об автономной онтологии объектов, не сводимой к их роли в наших процессах.
В цифровых экосистемах алгоритмы и инфраструктуры определяют условия мышления, что делает ключевым сдвиг от интегрированных сетей к спекуляции о независимом существовании объектов. Он ведёт нас к спекулятивному реализму: ООО Хармана (уход объектов), критика корреляционизма Мейяссу, гиперобъекты Мортона.
Этот подход закладывает основу для радикальной перспективы, где объекты обладают собственной реальностью, влияющей извне. В следующей главе спекулятивный реализм раскроет их автономию и сопротивление, выходя за антропоцентричные рамки.
